Жизнь опиумных наркоманов отличается от жизни людей, не пробовавших опиаты, тем, что вторые никогда не испытывали того безграниченого блаженства, которое способен дать героин и подобные ему наркотики. Однако, если наркозависимый решит отказаться от приема опиатов, и ему это удастся – он никогда не сможет испытывать прежнего удовольствия от жизни. Грубо говоря, если человек, незнакомый с наркотиками, проголодавшись, может почуствовать себя вполне счастливым от тарелки вкусной еды – бывшему наркоману такого незатейливого повседневного счастья всегда будет недостаточно. И тому имеется вполне простое объяснение.
В мозге есть такая часть – мезолимбический путь. Он ведет из пункта А («покрышки» мозга) в пункт В ( прилежащее ядро). Удовольствие, получаемое человеком, зависит от потока и содержания дофамина в мезолимбическом пути.
Каждое положительное переживание – всего лишь повышение концентрации дофамина. Этот путь так же именуется путем вознаграждения, потому что он активируется тогда, когда мы кушаем, пьем воду или занимаемся сексом. Более того, работа его устроена так, чтобы мы это поведение повторяли. Продолжали есть, пить и размножаться. Кроме этого, человек может активировать эту область другими путями.
Некоторые формы поведения и химические вещества аналогичным образом ведут к увеличению потока дофамина в мезолимбическом пути. С химическими веществами это происходит разными путями, через разные механизмы, но уж если у нас тут разговор про героин, давайте посмотрим, каким образом его употребление активирует «путь вознаграждения».
Все, наверное, знают, что мозг сам себе изготавливает немного наркотиков опиоидного строения. Это эндорфины. Они учавствуют в разных процессах, но в первую очередь – в обезболивании и регуляции эмоций, получении удовольствия. Работают они в отношении удовольствия следующим образом. Вещество цепляется к рецептору и запрещает работу ГАМК- нейронов. Для справки: ГАМК-нейроны – тормозные. Они участвуют в торможении мезолимбического пути. То есть: вот получили маленько удовольствия – и хорош, ГАМК-нейроны включились – и прекратили поток дофамина. А прием опиатов заставляет эти нейроны молчать, и дофамин течет рекой. Но действие эндорфинов тоже не бесконечно: через какое-то время они разрушаются, и ГАМК-нейроны снова начинают свою тормозную работу.
Опиаты из наркотиков химически похожи на эндорфины. Иногда они гораздо крепче связываются с рецепторами и держатся там гораздо дольше, чем естественные продукты обмена мозга. По этой причине удовольствие от наркотика гораздо сильнее, чем то удовольствие, которое человек получает от секса, еды и другой деятельности.
Организм людей, принимающих опиаты, начинает сопротивление. Во-первых, он перестает уменьшает выработку собственных эндорфинов – ведь их избыток может привести к остановке дыхания, а главная цель организма – выжить. Во-вторых, рецепторов к дофамину в «пути вознаграждения» тоже становятся меньше. Кроме того, со временем эти рецепторы истощаются до такой степени, что эффект эйфории после введения наркотика полностью исчезает. Наркоман продолжает принимать его только из-за того, что без него он вообще не может физически существовать, т.к. наркотик извне полностью взял на себя функции эндорфинов и многие процессы в мозге.
И вот, скажем, наркоман не получил очередной дозы. Что произошло? Эндорфины участвуют во многих процессах, и для мозга их отсутствие – это все равно что выбить опору из под ног. В «пути вознаграждения» у наркомана полностью пересох поток дофамина, и прилежащее ядро (собственно, центр удовольствия и вознаграждения) начинает вопить во все области мозга, чтобы ему дали хоть каплю. Мозг занят, он не может работать. Без опиатов одни нейромедиаторы прекращают выделяться, другие выделяются в избытке. Все это происходит до той поры, пока медленно, со скрипом мозг не начнет производить собственные эндорфины, которые будут постепенно возвращать мозг к обычной деятельности.
НО! МОЗГ УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПРЕЖНИМ. У него всегда будет нехватка дофамина в мезолимбическом пути, и эндорфины никогда не будут работать так, как это было до начала употребления.
Для лечения наркомании были испытаны разные средства. Особенно на период, когда человек находится в ломке. Практика показала, что скорость нарастания собственных эндорфинов от изменения методов лечения не меняется. Можно сделать обезболивание и медикаментозную поддержку. Ломка будет легче, но она будет той же по длительности, что и без медикаментов. Можно так же наркомана бить, не кормить и привязывать к батарее, приклеивать скотчем к потолку – это тоже не изменит темпов наращивания эндорфинов. Правда, жестокость еще сильнее выбьет серотониновую систему, которая важна будет позднее в поддержании ремиссии.
Если вам смешна тема гражданских прав наркомана и вы считаете, что все, кто их не бьет, потворствует наркомании и чрезмерно либеральничает, то давайте поговорим про эффективность. Вот без соплей и эмоций. В перспективе. Вы можете лупить наркомана, но не надо говорить, что это ему помогает. Можно бить также больного гриппом, но у него все равно грипп пройдет через положенное болезни время. Эти физические меры могут помогать бьющим решить какие-то свои личностные проблемы. Но наркоману – ни на грамм. Это никак не влияет на восстановление потока собственного эндорфина.
Теперь – почему важно, чтобы наркоман решил сам завязать, и почему насильственные меры дают низкий процент устойчивых ремиссий.
Ломка проходит, но многие бывшие наркоманы говорят, что на самом деле это было самое простое. Трудно потом, когда возникает желание. Вечно неудовлетворенное прилежащее ядро посылает запросы во все отделы мозга, чтобы снова получить поток дофамина. Любой стимул может спровоцировать на срыв. Принятие решения о приеме созревает в 33 миллисекунды и запускается полубессознательный процесс поиска наркотика. Это компульсивное влечение. Так как процесс протекает в мезолимбике, волевому усилию он поддается плохо. И так всю жизнь. Когда-то лучше, когда-то хуже.
Некоторые считают, что психотерапия с наркоманами это «дутиЕ в задницу ублюдкам», нежные уговоры, сказки на ночь и подтыкание одеяла. Понятно, что суровые «челябинские» парни не принимают глупых бабских методов. Но вообще-то психотерапия при наркомании направлена на обучения наркомана избегать ситуаций и справляться с ними, чтобы не возникло этого самого компульсивного влечения. Уметь себя отвлечь, успокоить, отойти в сторону. Именно это впоследствии сыграет самую сильную роль в том, будет ли человек снова прибегать к наркотику – а не страх наказания. Страх – это ничто перед компульсивным влечением. Человек не успевает о нем даже задуматься. Поэтому очень сильно зависит, согласен ли человек и готов ли он всю оставшуюся жизнь бдить за самим собой. Посторонние няньки тут небольшие помощники.
Стоит отметить, что довольно часто возникает не ремиссия, а простое переключение аддиктивного мозга на другие формы получения удовольствия. Например, многие наркоманы переходят на прием большого количества спиртного. С одной стороны, ведь не колется же – но на самом деле, он точно так же таскает вещи из дома. Более того, начинает еще и буянить, так как алкоголь провоцирует агрессию. Но ведь не колется! Да и стоит алгоколь подешевле. После героина часто наркоманы вообще неразборчивы, и пьют все, что горит – а низкокачественные алкогольные напитки можно вообще за копейки купить.
Второй тип таких «ремиссий» – это переключение на поведенческие зависимости. Это часто происходит у больных с расстройством личности. У них изначально много рецепторов к дофамину, и они очень легко возбуждаются. Поэтому им перейти к чему-то другому не так сложно. Они охотно начинают заниматься какой-то деятельностью типа борьбы с наркоманией, или становятся религиозными. Но так как у них таки есть определенный дефект, который все-таки их психопатию определяет (нечувствительность к чужой боли, эмоциональным страданиям, отсутствие совести и лживость) вся их деятельность сопряжена с «серьезными перегибами на местах». Добавлю, что за эти перегибы они не чувствуют никакой вины, поскольку обычно (не будучи, в принципе, дураками) привлекают идеологию и объясняют это общественной пользой.
По сути, тут о ремиссии говорить сложно. Да, человек не колется. Но иногда он для общества становится еще более опасным, чем был. Особенно при различных поведенческих зависимостях. Насколько он страшеннее наркомана? Да он тот же наркоман. Но его в этом случае эйфоризирует, к примеру, власть над другими. Ну, насколько люди, стремящиеся к власти, могут быть опасны, и к каким ухищрениям они готовы прибегать для достижения цели – говорить не надо.
А все это к тому, что подход в лечении зависимостей должен быть грамотным. Наркотики – зло, но при неправильном подходе проблемы только увеличиваются.
